Я регулярно захожу в Дом Свиданий около резиденции Совета в Городе Убежища, и каждый раз спрашиваю, есть ли в продаже самогон. Каждый раз мне отвечают, нет. Я спрашивал уже раз 150 и 150 раз мне ответили нет. Смысл в том, что отвечает мне один и тот же бармен, отвечает с неизменной интонацией. А я каждый раз с неизменной интонацией спрашиваю:
- Самогон есть?
- Самогона нет.

- Есть самогон в продаже?
- Таким не торгуем.

- Самогон можно посмотреть, какой есть?
- Есть всё, кроме самогона.

- Я бы хотел самогона, почем он вообще?
- Извините, у нас нет самогона.

- Что-нибудь на двоих есть? Мне бутылку самогона.
- Мы его никогда не заказываем и не продаём.

И ведь этот респектабельный гражданин, зараза, знает меня идеально в лицо, знает, что я спрошу и знает, что он мне ответит. Но ещё ни разу ни один из нас ни жестом, ни словом не показал, что каждый из нас знает сценарий. Бывает бармен курит у входа, когда я захожу в ресторан, тогда я подсматриваю за ним сквозь стеклянные двери, он равнодушно докуривает, выбрасывает бычок и возвращается за прилавок:
- Что вы хотели?
- Мне нужен самогон.
- У нас нет.
- Жаль.

Иногда он общается с другим клиентом, тогда, стоя рядом, я терпеливо жду, когда они закончат:
- А самогон есть?
- Нет, его у нас нет.

Иногда он просто скучает за барной стойкой, когда в Доме Свиданий никого нет, и только я расхаживаю по залу. Конечно, он знает, что будет дальше, но не подаёт виду и равнодушно берёт журнал.
- Что-то я самогон найти не могу, он вообще в продаже бывает?
- Нет, не бывает, мы им не торгуем.

Это очень суровое, по-настоящему мужское противостояние, исход которого не ясен. Очевидно, что каждая сторона рассчитывает на победу. Впрочем, я уже согласен на ничью.